Ее единственное желание - Страница 51

— О, моя дорогая, дорогая, дорогая юная леди, неужели я ничего не могу сделать для вас? Совсем ничего? Вы голодны? Успели поужинать? Может, чашку теплого шоколада?

Джорджи облегченно засмеялась, радуясь, что нашла понимание и сочувствие, и поблагодарила дворецкого, но отказалась.

Тук забрал ее потрепанный плащ вместе с модным плащом Йена и оставил парочку наедине.

Однако Тук не упустил случая кивнуть Йену, одобряя его выбор.

Йен, в свою очередь, откашлялся, поднял канделябр, оставленный Туком, и проводил Джорджиану наверх.

Хоть и не столь роскошный, как Найт-Хаус, дом Йена отражал его высокий статус и изысканные вкусы. Обстановка парадных комнат на первых этажах указывала на то, что их хозяин — дипломат высокого ранга, привыкший развлекать иностранных особ.

Однако Йен должен был признать, что вся эта роскошь каким-то образом подчеркивает пустоту его жизни. Дом приспособлен для больших приемов, но вряд ли здесь бывает кто-то, кроме слуг.

В детстве, когда отец был еще жив. Йен наивно полагал, что все живут так, как он и его лучший друг Роберт: в особняках с высокими позолоченными потолками, мраморными греческими бюстами и огороженными забором садами украшенными скульптурами.

Но с тех пор он значительно поумнел, слава Богу, и давно понял, какими привилегиями наделил его Господь. Поэтому серьезно относился к обязанностям, налагаемым этими привилегиями.

Он вместе с Джорджианой поднялся на третий этаж. Там располагалась небольшая галерея, выходившая окнами в сад.

В передней части, разделенной надвое, находились просторные хозяйские апартаменты. Покои хозяйки сейчас были пусты.

В каждой половине было по огромной спальне, гостиной, гигантскому чулану и гардеробной.

Апартаменты, разумеется, соединялись между собой, чтобы супруги могли без помех навещать друг друга. Была и еще одна гостиная, где собирались члены семьи.

Йен проводил туда Джорджи, вспоминая, как сидевшая здесь когда-то мать обучала шитью его сестру Мору. А сам он, совсем еще мальчишка, лежал на животе, дергая за усы всеобщего любимца кота и пытаясь запомнить латинские изречения философов-стоиков. И заодно краем уха прислушивался к словам матери, передававшей сплетни о последних похождениях пресловутой герцогини Хоксклифф. Первой Джорджианы.

Мать вряд ли одобрила бы этот брак…

Йен саркастически усмехнулся. Мать всегда верила в крепость светских браков по расчету. Неудивительно, что сделала все, чтобы он женился на Кэтрин. Взяв руки Джорджианы, Йен отступил в свою спальню и увлек ее за собой.

Джорджи задалась вопросом, уж не суждено ли ей отныне вечно ходить с алыми от стыда щеками. Лицо пылало при мысли о том, что ждет впереди.

Казалось странным, что она так легко позволила себя соблазнить. Впрочем, она безоглядно ему доверяла. В его присутствии она всегда чувствовала себя в полной безопасности. И неудивительно: он несколько раз спасал ей жизнь! Кроме того, ее тянуло к Йену. Не покидало сознание того, что она принадлежит ему.

Сердце часто билось от предвкушения, и, услышав щелчок замка, она смущенно улыбнулась.

— Заходи, — пригласил он, показывая на спальню. — Будь как дома.

Отвернувшись, он поставил канделябр на маленький столик.

Джорджи оглядывала погруженную в полумрак комнату.

Кремовые стены, темные персидские ковры на дубовых полах и сводчатый, разрисованный медальонами потолок.

Слева в камине горел огонь. Вокруг были расставлены кресла и диваны черного дерева с позолотой в римском стиле.

А вот справа, в тени, возвышалась гигантская кровать Йена. При виде ее Джорджи молча сглотнула.

Под предусмотрительно откинутым покрывалом шоколадного атласа виднелись простыни из кремового хлопка. У изголовья горой навалены подушки с бахромой. Все вместе казалось восхитительно манящим и одновременно пугающим.

Тем временем Йен снял черный фрак и повесил его на дверную ручку чулана.

Сердце Джорджи сжалось.

Она принялась медленно стягивать перчатки. В конце концов, этот человек скоро станет ее мужем.

Мысль об этом пьянила, кружила голову, и радостный смех вскипал на ее губах.

Йен, оставшись в белой рубашке и сером жилете в тонкую полоску, приблизился к ней.

— Над чем ты смеешься? — стал допытываться он бархатистым шепотом, гладя ее руки.

— Прости, не могу поверить, что все это происходит на самом деле!

— Слишком неожиданно?

— Нет. — Она подступила к нему и откинула голову. — Я счастлива.

Йен обнял ее за талию и улыбнулся.

— Я тоже, — признался он, целуя ее.

Будь у нее хоть какие-то сомнения, наверняка они исчезли бы, когда их губы соприкоснулись.

Он неожиданно подхватил ее и понес к огню.

— Йен… — пробормотала она, продолжая смеяться.

— Что, дорогая?

— Ты не туда идешь, — запротестовала Джорджи, обнимая его в девическом восторге.

— Мм?

— Кровать в другом направлении, — прошептала она ему на ухо.

— Так нетерпелива… — пожурил он, пожирая ее глазами.

— Так у тебя есть план?

— Как всегда.

Подойдя к камину, он поставил се на пол.

— Теперь ты не замерзнешь, когда я тебя раздену.

Джорджи ойкнула от неожиданности, но быстро пришла в себя.

— Или… когда я раздену тебя, — заявила она, потянувшись к безупречно завязанному галстуку.

Оннагнул голову, чтобы снова поцеловать ее, такой нежный и уверенный в себе, что она едва заметила, как он, обнимая ее, одновременно расстегивает пуговицы платья на спине.